Механизм
приватизации был формой контрибуции: все приватизированные предприятия
автоматически переходили в иностранную юрисдикцию.
Ежегодно мы платим в казну США дань — порядка 200–300 миллиардов
долларов. Это соответствует полному налогообложению в России, без
таможенных платежей. Условно говоря, каждый россиянин платит два налога:
один налог он платит в российский бюджет, а другой — в таких же
объемах — он платит в американский бюджет. Эти правила придумали
американцы. Правила пишут победители… Евгений Федоров, депутат Государственной думы четырех созывов,
бывший председатель Комитета по экономической политике и
предпринимательству, член генерального совета партии «Единая Россия»,
побывал в видеостудии «Правды. Ру». В Клубе главного редактора Инны
Новиковой политик рассказал о главных проблемах нашей экономики и о
путях ее решения. — Евгений Алексеевич, вы были сняты с поста председателя
Комитета по экономической политике и предпринимательству, лишены права
выступления в СМИ из-за своей позиции о политическом и экономическом
суверенитете России. Что у вас за точка зрения такая непопулярная? — Мне вообще запрещено обсуждать вопросы суверенитета. Реальные
проблемы у нас мало обсуждают, потому что у нас не принято обсуждать
законы политики, серьезно говорить о жизни. Серьезного анализа не
пропускают в информационное пространство. В 1991 году произошло поражение одной стороны по отношению к другой.
Советский Союз проиграл войну, потому что противник изучил нас хорошо и
применил операцию продвижения своего агента Горбачева, который за
шесть лет сумел создать механизм ликвидации страны. Мы проиграли в 40-летней войне, которую почему-то называют
«холодной». И сегодня наш государственный аппарат частично подчиняется
победителю, то есть Америке. Мы платим им дань, и они нас полностью
контролируют. — О какой дани вы говорите? Приведите пример, пожалуйста. — Посмотрите на любую российскую денежную купюру, на ней написано:
«Билет Банка России». Если вы вспомните старую советскую денежную
купюру, на ней было написано: «Государственный казначейский билет». То
есть, эти бумажки теперь выпускает не государство Российская Федерация, а
один конкретный банк. Это следствие 1991 года, чтобы было понятно. Выпускается эта бумажка на основе Конституции и на основе законов о
Центральном банке, и объемы выпуска пропорциональны, по закону о
Центральном банке и Конституции Российской Федерации, объему закупленной
виртуальной иностранной валюты через механизм так называемых
золотовалютных резервов. То есть, для того, чтобы я мог расплатиться в
магазине 100 рублями, российская экономика заплатила Соединенным Штатам
Америки номинальную стоимость. Эти деньги уходят у нас на механизм инфляции, потому что они
изымаются из экономики. И мы никогда не решим проблему инфляции, не
решив проблему Центрального банка. Не надо думать, что это наша
специфическая проблема. Америка победила большинство стран, и сегодня
они употребляют половину ВВП мира. И американцы отлично понимают, что
эта проблема их разрушит. Поэтому главный вопрос Обамы к Конгрессу —
снизить внутреннее потребление Америки. Это парадокс, но они не могут
сделать этого, потому что нельзя вытащить из американского рта кусок,
который там уже находится. Таким образом, ежегодно мы платим в казну США дань — порядка
200-300 миллиардов долларов. Это соответствует полному налогообложению в
России, без таможенных платежей. Условно говоря, каждый россиянин
платит два налога: один налог он платит в российский бюджет, а другой — в
таких же объемах — он платит в американский бюджет. Эти правила
придумали американцы. Правила пишут победители. — Вы сказали, что они «нас полностью контролирует». Каким образом? — Дань — это только одна часть. Второе — полный контроль бизнеса. В
России полностью отсутствует национальный крупный и средний бизнес. То
есть, в России в частном бизнесе запрещено иметь крупные объекты, это
запрет победителя. Весь частный бизнес в России, кроме мелкого и
среднего, обязан регистрироваться в иностранной юрисдикции, находиться
под контролем Соединенных Штатов. Вы не назовете ни одного крупного
бизнесмена России, который бы был российским бизнесменом де-юре.
Официальный статус любого из них — «управляющий имуществом иностранной
компании в Российской Федерации», хотя у него и может быть российский
паспорт. — «Норильский никель» — иностранная компания? — Конечно. А вы что, не знали? Даже «Газпром» на 40 процентов — иностранная компания.
Все компании в России, крупные и средние, не имеют права на
существование без регистрации как иностранная собственность, это правило
установлено американцами еще с 1990-х годов. — Где оно написано? Кому оно представлено к исполнению? — Все его выполняют, вы не найдете ни одного исключения. Вы, будучи
бизнесменом, обязаны ехать на Гибралтар, Кипр или в Лондон и переводить
туда собственность. Нам запрещено иметь национальную крупную частную
собственность. Я что-то новое для вас сказал? — Да, я удивляюсь. — Об этом даже особо и не спорят, потому что это очевидно. Мало того,
если вы посмотрите с позиции 1991 года и поражения страны, то увидите,
что механизм приватизации был формой контрибуции: все
приватизированные предприятия автоматически переходили в иностранную
юрисдикцию. Американцы многим странам доверили владеть механизмами
собственности в Российской Федерации: Франции, Англии, Кипру, Германии и
т. д. — То есть, предприятия там должны быть зарегистрированы и там должны платить налоги? — Нет, само предприятие может быть в России, но его владелец должен
быть за границей. У нас нет национального бизнеса в плане собственности
вообще. Исключение — малый и средний бизнес. Если вы
успешный бизнесмен и от ларьков переходите к более-менее крупному
объекту, вам ваш банкир скажет: «В каком бы банке вы ни обслуживались,
переходите в иностранную юрисдикцию». И вы, не перейдя в иностранную
юрисдикцию, не сможете иметь тех отношений с банками, которые вы хотите. Кстати, Центральный банк России отделен от государства, подлежит
Нью-Йоркской судебной юрисдикции. То есть, он может судиться с
правительством России в Нью-Йорке. Это записано в законе о Центральном
банке. Кстати, все базовые законы в России писали американцы в 1990-е
годы. — А принимала Государственная дума и вы в том числе… — Принимала их Государственная дума. Система контроля, если хотите,
иго или частичная оккупация — это, прежде всего, система. И она
находится под контролем американцев через механизм финансирования,
потому что в России отсутствуют национальные политические деньги. То
есть, все партии по-разному сидят на грантах, или на зарплате, по-русски
говоря. Если мы говорим об оппозиционных партиях, у них смешанная
система контроля со стороны американцев: частично на гранте и частично
манипулирование через механизм коррупции и через так называемый
механизм элит. Если мы говорим о правящих властях, то сами правила их
формирования придумали американцы. — Евгений Алексеевич, давайте вернемся к вопросу о бизнесе. — Да, есть и второй момент этого вопроса. Американские
советники, приехавшие в Российскую Федерацию налаживать российский
государственный аппарат после 1991 года, подбирали будущих олигархов и
раздавали им советское и постсоветское имущество с определенным
условием. Поэтому, если вы меня спросите, являются ли сегодняшние крупные
российские предприниматели владельцами бизнеса, которым занимаются и про
который говорят, что они владельцы, я скажу, что не знаю, но по
правилам, по которым они его получили, подозреваю, что многие — нет. Они
говорят: «Мы — владельцы», — но на самом деле они на крючках. — Как, например, долго пытались выяснить, кто является владельцем аэропорта «Домодедово»… — Это просто маленький частный случай, и государство очень быстро от
этого убежало, потому что ему по голове настучали и сказали: «Сюда не
лезьте». Власть управляется через механизм коррупции, именно поэтому коррупция — сегодня не решаемая проблема. Решать ее нам запретили американцы. — Расскажите подробнее, как работает механизм коррупции в России? — Представьте себе большую коррупцию. Прежде чем взять и отдать
половину имущества страны СССР кому-то, надо просто сказать: «Кто ты?
Врач? Будешь миллиардером». Это называется «приватизация». Может быть
большая коррупция? Бывают откаты, взятки. А когда берут и просто
половину имущества страны раздают по списку, причем по американскому… — Но это было 20 лет назад… — Ничего не изменилось с тех пор. Это имущество как отдали, оно так и
есть. Это раз. Второе. Олигархическая система управления, когда
чиновник назначен бизнесом и работает на бизнес. — Во всех странах чиновники назначены бизнесом и работают на бизнес. — Они не отчитываются. Когда функциональная обязанность чиновника —
обслуживать своего бизнесмена, это называется штатная коррупция. Сегодняшний механизм коррупции — по сравнению с этими двумя, детский
лепет, этот механизм уходит в систему государственного управления. Это
правило функционирования российского государства, которое возникло в
системе 20 лет назад как результат капитуляции 1991 года. — Вы хотите сказать, что до 1991 года у нас коррупции не было? — Была, но другого характера. Сегодняшняя цель коррупции —
политическая, в отличие от царской России, где она носила личную цель —
обогащение боярина, чиновника. Сегодня механизм коррупции — один из
механизмов манипулирования процессами в России. Именно поэтому закрыть
коррупцию в России американцы могут за два дня, приравняв ее к
отмыванию. Система коррупции, вся ее технология, завязана на
иностранную юрисдикцию, организована там. Решить проблему коррупции
внутри России, не решив проблему суверенитета, невозможно. Государство у нас наполовину является оккупационным механизмом, созданным в 1991 году американцами.
И, когда государство что-то делает для меня, не факт, что это
патриотизм. Государство легко работает на американцев, когда надо, и у
них для этого есть свои механизмы. — И что же вы, политик с большим стажем, депутат четырех
созывов, прикажете делать своим соотечественникам для своего, так
сказать, спасения? — А почему, вы думаете, наши предки не хотели проигрывать войны и
клали свои животы в тысячах битв? Каждому нормальному человеку понятно,
если ты проиграл войну, ты, твои дети и правнуки будут долго за это
платить. Победитель имеет механизм влияния на любые процессы в
побежденной стране. Проигравшему государству очень много приходится сил и
времени тратить на восстановление суверенитета, экономики,
государственности, культуры. Посмотрим логику событий. 1991 год — проигрыш в войне.
Приехали американцы, создали российское государство, некоторое время
напрямую им управляли. Козырев, Гайдар были просто фигурами,
прикрывающими американское правительство, которое работало в Москве
через систему советников. Они выбрали олигархов, дали им имущество, имущество для надежности
перевели в свою юрисдикцию и создали с 1996 года механизм
семибанкирщины. Олигарх напрямую управлял чиновниками через механизм
квот: ему подчинялись министры, начальники департаментов, директора
крупных госкомпаний. Они еженедельно перед ним отчитывались, и он мог
снять их с должности в любой момент. Этот олигархический механизм
существовал до 1999 года, пока Путин его не разрушил. Путин запустил механизм частичного национального возрождения, или,
я бы сказал, освобождения. Но система управления такова, что если одно
звено, президент, например, выходит из-под американского контроля, она
не меняется. Даже если Путин может пойти против американцев, и он об
этом говорил, то против элиты своей страны он пойти не может. Сила
американцев в России в том, что за 20 лет российские элиты стали
американскими. Реально страной управляют российские ненациональные
элиты. Я не скажу, что американцы хотят ликвидировать Россию, но часть
их начальников такое решение принимала, они рассматривали мир при
ликвидированной Российской Федерации. — У вас нет паранойи, что американцы все контролируют,
все наши действия и разговоры контролируют? Сколько же информации им
придется перерабатывать. — Я с вами соглашусь, что они ее не перерабатывают, но пишут, поэтому
Агентство национальной безопасности имеет бюджет в два раза больше, чем
ЦРУ. К нынешней власти есть претензии, что она слишком много
внимания уделяет Чечне: мол, никакой другой регион так не финансируется,
как финансируется Чеченская республика. — Вы знаете, какой регион России получает больше всего федерального
финансирования на одного жителя? Курильская гряда. По федеральной
программе они получают раз в тридцать больше денег, чем идет
финансирование на одного жителя Чечни, например. И Чечня, с точки зрения
расчетных показателей, финансируется в среднем, как и остальной
Кавказ. А Кавказ не является самым финансируемым, если говорить из
расчета на одного жителя, регионом Российской Федерации. В Чечне суверенитета больше, воруют меньше, вот и все. Эффективность выше. — Получается, что в остальной России воруют так, что все
регионы живут бедно. А куда ж сворованное девается? Все за границу
уплывает? — Мы недавно обсуждали механизм российских грантов, который ввел
Медведев. Российская власть тоже должна выделять гранты. И мы запросили
министерство, как расходуются эти гранты. Очень интересно. Семьдесят процентов наших национальных грантов идет грантополучателям из Соединенных Штатов Америки…
Мы спросили: «А почему семьдесят?» Нам в министерстве сказали: «А для
того, чтобы показать всему миру, что мы тоже можем финансировать
американских грантополучателей». То есть, для системы правительства эта
цель важна. Российский государственный аппарат создан как архитектура
внешнего управления, и то, что наш президент занимает другую позицию,
то, что есть куча порядочных чиновников, систему не меняет. — А Государственная дума — это тоже один из элементов? — Государственная дума — это партийная система. Партийная система —
это часть через грантополучателей, в отношении части оппозиции, часть
через коррупционные механизмы манипуляция и часть через элиты
манипуляция. И, кроме того, вы не забывайте, есть механизм здравого
давления, когда люди понимают, что с системой спорить бессмысленно:
пойдешь против правил, тебя раздавят, выкинут. Нам нужно отвоевать российское информационное пространство, то есть,
принять законы о национальной системе рейтингов, о системе
саморегулирования СМИ, то есть, решить проблему благополучного
самочувствия российского человека. В этом информационном пространстве мы
проблему не решим, она разрушает нас. — Не так давно была дискуссия в Facebook о том, что
необходимо запретить иностранным гражданам быть руководителями
российских СМИ. Было такое негодование: «Как, иностранцы не будут
входить в руководство СМИ? Это невозможно, это ограничение свободы!» — Мы должны четко понимать: сфера идеологий и сфера правил —
это не сфера российского суверенитета в понимании американцев. За
нарушения в этих вопросах будут бомбежки, Гаагский трибунал, вплоть до
спецотрядов убийц. Борьба в этой сфере будет насмерть со стороны Америки. Центральные каналы прямо подчиняются Вашингтону. В бюджете Америки заложены деньги на управление российскими средствами массовой информации. На мой взгляд, сил, несмотря на эту мощную систему, у нас много. Но
процесс этот не быстрый. Мы должны четко понимать: во-первых, исчерпаны
ресурсы вассально-колониального роста, то есть, выше поднять уровень
жизни нам не дадут. Во-вторых, в последние три-четыре года у нас идет
тотальное отступление национальных сил по всем фронтам. Связано это с
тем, что американцы запретили Путину идти на третий срок в свое время, и
последующими за этим событиями. Фактически они перехватили инициативу
управления Россией. Произошел подъем, кстати, благодаря этому
был десятикратный рост зарплат, когда он частично перехватил управление
национальными процессами. Потом пошла реакция, и мы уже четыре года находимся в состоянии отступления. Последние полгода мы бежим со всех национальных фронтов под давлением американцев. Например, Болотная площадь. Кто организаторы? Больше половины — официальные грантополучатели США. Когда я общался с Обамой, его командой, они прямо сказали: «Мы
недооценили Россию, будем сейчас ее оценивать серьезно». Серьезно —
значит, больше денег будут выделять на оппозиционную работу в России. Мы
сейчас это наблюдаем. Бюджет Соединенных Штатов верстается под
расходы на пропаганду в России, и эти деньги Хиллари Клинтон называет
публично в Конгрессе «деньгами на войну с Россией». Это война, как она
говорит, в ней нет побед, в ней есть борьба. Сегодня главная задача Путина — конечно, на базе народной поддержки,
договориться с элитами, а по большому счету, их заменить. Когда он
говорит о модернизации и изменении типа экономики, он фактически говорит
о механизме трансформации элит в национальный тип. — Но вы сказали, что у нас все предприятия зарегистрированы на Западе. Как он может это изменить? — Изменить тип экономики — значит, изменить таким образом
законодательство России, чтобы мы получили национальные механизмы
воздействия на ситуацию, на интеграцию в российское общество. Чтобы были
не иностранные предприниматели, а российские, чтобы рубль был не
иностранной валютой (это же филиал доллара, если по-честному), а
российской, чтобы телевидение было не иностранное, а российское. Представьте себе, что завтра материальное благополучие граждан России
чудом увеличилось в два раза. Думаете, что-то изменится в отношениях с
властью? Нет. Проблема не в деньгах. Проблема в том, что в
России нет суверенитета и люди это спинным мозгом чувствуют. Наша
государственная система работает на государство под названием США. Им
создано и на него работает. Е. А. Фёдоров
|