Есть точка зрения, что
стремление вернуть программу советской школы – это ностальгия по юности,
когда трава была зеленее и вода за три копейки слаще. Мне кажется, если
можно было бы обеспечить в современной школе те условия, которые
существовали в хороших (! – не все ведь школы были хорошими, но хороших
школ было немало) школах, количество недовольных свелось бы к минимуму.
Так что дело не в ностальгии. Попробую перечислить особенности
современной школы – не важно по сравнению с каким стандартом: советским,
дореволюционным, неандертальским, – каким угодно. 1) Программа сильно отстает по возрасту. 4-х летняя программа
начальной школы была введена, чтобы создать «нулевой» класс. Возраст
первого класса вернули к 7 годам, а программа осталась для старшей
группы детского сада – и продолжает упрощаться. В 20-30 годы в первом
классе, даже в сельских школах, считали до ста и заканчивали год
начатками умножения. Сегодня заканчивают первый класс задачей «У Лены
было 6 кукол, 2 куклы она подарила сколько осталось?» (см. учебник Моро)
Что за восьмилетний ребенок, на которого рассчитано это задание?! Вся
программа ориентирована на отставание в развитии, нормальные дети к
концу 4 класса, не напрягши мозги ни разу, выходят идеальными и
безнадежными умственными лентяями. Московская международная гимназия в
Перово (школа городского подчинения), 1 класс – дети читают… «Теремок».
Потом прошли «Репку». Во втором классе читали «Лиса и журавль». 2) Кругозор ребенка в начальной школе сужен до мира трехлетнего: надо
любить маму, надо любить животных, вместе весело шагать. Из программы
убраны диктанты про реки Сибири, стихи про героев войны, рассказы про
воинский и гражданский подвиг и детские переживания (что бывает, если
врешь, жадничаешь, ведешь себя не по-товарищески) – вместо Житкова,
Алексина, Алексеева, Маяковского, Драгунского – бесконечный Чарушин
(Бианки слишком сложно). Свою лепту вносят отсутствие детских
организаций и клубов (например, поисковые группы в школьных музеях).
Опять-таки: не нравится вам советская школа, возьмем гимназию – задачи
пестрели названиями городов и товаров, поезда шли из Москвы в Торжок, а
не бесконечные одинаковые куклы сидели на полках и в ящиках, как в
сегодняшних учебниках. Ушинский писал, что у хорошего учителя каждая
задача – это занимательная энциклопедия. Сегодня девятилетние дети не
знают, сколько копеек в рубле – кто говорит шестьдесят, кто говорит
десять. Вы понимаете, что это отсталые дети? Это не то что сегодня они
отстают по развитию, а завтра станут академиками – всё! они не станут
академиками. Еще пара лет такой жизни – они не станут уже и инженерами. А сколько вообще детей можно насчитать в классе, увлеченных каким-то из предметов и мечтающих о соответствующей профессии? 3) Отношение к ученику в советской школе и дореволюционной гимназии
было требовательное, но автоматически – уважительное, как к цельному
маленькому человеку. А маленький человек звучит гордо. В современной
школе младшеклассники – это «деточки», «куколки», т.е. «маленькие
идиотики». Их нельзя огорчать и надо развлекать по самому низкопробному
образцу. Я училась – вопросов не было: текст по английскому надо читать
10 раз. Сегодня попробуй скажи, что надо хотя бы пять раз прочесть –
мамули в обморок падают «как можно так детей мучить?» Как же мы живы? В
70х годах - в каждом классе – по одному или два произведения
классической английской литературы, с 6 класса – без редакции, просто с
комментариями («Алиса в стране чудес», сказки Киплинга и Оскара Уайльда –
целиком два тома, «Зов предков», «Лорна Дун», «Маленькие жинщины»,
«Шесть недель с цирком», «Невероятное путешествие», «Стюарт Литл»).
Представляете, сколько на странице надо было в словарь смотреть, все
книжки исписаны карандашом или ручкой. А сейчас в первом классе,
оказывается, писать нельзя более трех строчек в день. Устают деточки. На
уроке – в прописи три строчки, домашнего задания нет – нельзя в 7 лет
домашнее задание делать, маленькие еще детки. Вот и результат –
относятся они к себе соответственно, сами себя не уважают. Апломб глупый
есть, самоуважения (не говоря о работоспособности целеустремленности) –
нету. 4) Однотипные задания, не требующие работы мозга. Когда я училась,
программа в школе была составлена таким образом, чтобы, пройдя материал,
поймать ученика на его использовании. При упрощении выражений с
многочленами оценивалась эффективность решения – т.е. ты мог упростить,
однако, если выбрал путь неуклюжий, длинный, оценка была ниже.
Современные семиклассники проходят квадрат суммы – решают примеры на
квадрат суммы, проходят следующую формулу – решают на нее примеры. В
конце три примера дадут на смешанное использование, их никто не решит –
ну и ладно, все пятерок наполучали при решении по образцу. Так же по
русскому языку – прошли правило – вставили в печатной тетрадочке буковки
в соответствующие слова: нет ни комплексных диктантов, ни изложений, ни
– упаси боже – сочинений. В ММГ первое сочинение наши дети написали в 6
классе – «описание комнаты» - по родному языку! не по иностранному!
Возьмем еще царскую гимназию – прошли проценты – извольте теперь целый
раздел задач на доходность векселей решить, а не просто «надо разделить
на сто и умножить на число». Вся программа разбита на формальные
ступеньки, в рамках которых по образцам надо сделать задания. Очень
удобно учителям проверять, готовиться к урокам не надо. А ведь так
просто проверить работу учителя – проводить тесты не на школьном, а на
районном и городском уровне и задания давать такие, в которых пройденные
правила будут только элементами для комбинаций. По английскому – не
текст наизусть сказать, а рассказать о сходном объекте (дайте рассказ в
картинках с днем мальчика или девочки и временем на часах – 16, 20, 30
вариантов такого дня с чередованием занятий на картинках – и услышите,
действительно владеет ли ученик речью на данную тему). Даю 30
ученикам 8-9 классов из разных школ (отличники, хорошисты – группа
художников) задачу построить отрезок длиной корень квадратный из пяти.
Никто не смог решить! У некоторых корень из пяти – двадцать пять.
Популярнейшая забавная задачка была на применение теоремы Пифагора для
средней школы. В пятом классе попросила к готовым датам поставить два
указанных события: постройка Успенского собора во Владимире и крещение
Руси. «А мы, - говорят – такого не проходили!» У этих детей даже
поползновения нету голову включить. 5) Помимо формализации знаний в учебниках добавлено множество
определений и правил, неизвестно зачем туда вставленных, зачастую
постулирующие элементарные вещи, с пониманием которых никогда проблем не
было. Как, например, в учебнике русского языка для второго класса
появилась следующая абракадабра для заучивания наизусть: «В
одинаковой части (в корне) одного и того же слова и в однокоренных
словах парный по глухости-звонкости согласный звук обозначается одной и
той же буквой.» Или вот – всем было понятно, что такое проверяемое
слово? Ну и что? Мало ли что понятно, надо придумать определение, сунуть
его в учебник и зазубрить: «Проверяемое слово – это слово, которым
проверяется написание буквы, обозначающей парный по глухости-звонкости
согласный звук на конце слова или в корне перед другим парным
согласным.» 6) Использование речи сведено к минимуму. Канули в лету сочинения,
изложения, доклады по теме (кроме напечатанных родителями или
скопированных абзацев рефератов), обсуждение литературы. Использование
тетрадей на печатной основе делает не просто письмо – речь ненужной.
Смотрю в учебник русского языка для 2 класса трехлетки – на каждой
странице задания «закончите рассказ», «дополните предложения», «ответьте
на вопросы», «составьте вопросы», «прочитайте вслух стихи и напишите их
по памяти», «перепишите предложения, выбирая подходящее слово по
смыслу», «спишите предложения, раскрывая скобки и ставя слова в нужную
форму» и пр. и пр. – все 178 страниц учебника. Я даже не представляла,
сколько высказываний нам приходилось порождать самостоятельно на родном
языке. Но это ведь надо учителю работать! Слушать, проверять письменное
– но кто же откажется от печатных тетрадочек теперь? 7) Бездумная гаджетизация образования под неизменным соусом, что
образование должно идти вперед. Куда вперед оно должно идти? Чтобы
научиться писать по-прежнему надо писать, а не рассматривать картиночки
на компьютере. Все домашнее задание во втором классе – кликнуть мышкой в
названиях 8 овощей на нужной букве. И ничего в тетрадке. А на уроке –
раздали макинтоши, напечатали одним пальцем предложение, разобрали его
структуру и собрали макинтоши. Это был урок русского языка. Чтобы считать – вы не поверите – надо считать и общаться с объектами
счета, а не уходить в виртуал из реала. Хорошие учителя приносили в
класс баночки с фасолью и заставляли при счете перебирать фасолинки,
раскладывать их, потому что математическое представление – это
представление об объектах, тактильное и визуальное в том числе.
(Математика предметна, поэтому так важны текстовые задачи с
ситуационными условиями, выкинутые из учебников.) Вперед образование
должно идти в том смысле, что надо придумывать новые способы заставлять
детей ДУМАТЬ, ошибаться, добиваться, а не примитивный одинаковый
материал под разными картинками повторять и сокращать тексты, потому что
деткам трудно дочитать до конца. Время становления личности – это
время, когда необходимо активно знакомиться со всеми гранями объектного
мира, а не абстрагировать его двумерным одинаковым экраном. (Не считая
того факта, что наши учителя все больше подменяют любой реальный учебный
процесс использованием компьютера – когда можно посидеть на задней
парте вместо того, чтобы вести урок, пока дети «работают с
компьютером»). Психологические приоритеты обучения приматов таковы,
что самый активный способ набора опыта – повторение за товарищами,
общение и обсуждение. 8) Нет системы альтернативных школ. «Гимназии» имеют на самом деле
такой же уровень программы, как обычные школы, даже те, которые созданы
на базе старых специализированных школ. Разница только в финансировании.
Можно пойти учиться в гимназию – и так же, как в школе в родном дворе,
учиться считать до 100 все первые три года. Программ «английской»
«спецшколы» уничтожена в корне: чтение английской литературы каждый год
по 1-2 классическому произведению, задания к текстам в объемах 35
вопросов, 30 предложений в упражнении (а упражнений к тексту – не менее
десятка), обязательные английские утренники и вечера английской
инсценировки, чтение газеты, аудирование и пр. – и все с
соответствующими районными и городскими проверками. В современных
«гимназиях» учатся по тем же российским учебникам, что в «негимназиях»
(по более долгосрочным версиям), никаких аудио и видеоматериалов не
употребляют (раз в полгода, возможно), проверок на восприятие на слух
вообще нет, изложений и сочинений минимум, лексические минимумы по
топикам – про это вообще, кажется, забыли, просто долбят соответствующие
тексты наизусть. Так вот, в «советское время» - нет, лучше скажу «во
время до развала школы» (не важно, советской, царской) - гарантировано
были школы, где от учеников требовалось больше: английские, физмат,
биологические. Элитарность определялась не особой заботой об учениках, а
уровнем требований. Ученикам приходилось учиться много, их периодически
выгоняли (просили уйти) – за поведение и неуспеваемость. Спецшколы
готовили работоспособных, ответственных людей, из которых почти целиком
состояли факультеты университетов и, соответственно, научная среда. Это
миф, что можно кое-как учиться десять лет, а потом стать ученым.
Впрочем, некоторые «дворовые» школы тоже были очень хороши – подобрался
умный педколлектив. Конечно, в стране были и плохие школы. Теперь
почитайте отзывы бывших «спецшкольников» о «гимназиях», созданных на
базе родных школ: «школы не осталось, одна учительская серость».
Ребенку, готовому работать по-настоящему: писать в начальной школе
доклады и сочинения, читать Джеральда Даррелла, Конана Дойля, Жюля
Верна, Маяковского, производить действия с числами в пределах тысячи во
втором классе (как это было в 20е годы во ВСЕХ школах), - просто некуда
податься. 9) В школе забыты правила поведения. Дисциплина – важная часть
процесса познания. В бедламе знания не усваиваются. Это очень просто:
воспитанный ребенок должен быть дружелюбен, опрятен, в разговоре –
глядеть на собеседника (особенно, если собеседник – учитель), а не в
игровую приставку, в школьном здании нельзя бегать, нельзя приходить в
одежде, оголяющей неподлежащие оголению в общественном месте части тела,
телефоны на уроке должны быть выключены и т.д. Если есть правила и
есть стремление их поддерживать – в первую очередь у учителей! – дети
осваивают приличное поведение. Если взрослому наплевать – начинаются
разговоры, что это ж дети, что нет никаких возможностей и пр. Сегодня
у учительницы нет даже представления о том, каким он должен быть,
хороший ученик. У нее есть только желание не связываться. Конечно, после
хорошего подарка от родительского комитета, разве будет желание
конфликтовать? Что это за разговоры, что девочкам в школе не
запретишь использование косметики? Есть прекрасные школы, где девочкам
не разрешают приходить накрашенными – и девочки в этих школах живы и
здоровы, пользуются косметикой на свиданиях и дискотеках, а также
понимают, что есть места, где использование косметики неуместно. Отсутствие дисциплины в школе частично объясняется
коррумпированностью и услужливостью педагогического состава, частично –
ленью и равнодушием взрослых, частично – потерей стандартов и
собственным неумением себя вести, частично – тем, что многие взрослые
были в юности «на вторых ролях» и теперь доказывают себе и другим, что
на самом деле они предельно раскрепощенные и других не принуждают. А ведь так просто: есть правила, дети должны их выполнять, взрослые – следить за детьми и требовать от них. 10) Школа должна быть очагом культуры, а на деле - прививает низкие,
маргинальные стандарты. Это было бы не так страшно, если бы в жизни
миллионов российских школьников существовал бы какой-нибудь иной очаг
культуры. Есть развлечения и мероприятия, которые подходят для
семейного круга, если мероприятия, подходящие для вечеринки в офисе,
есть – для нетрезвой компании приятелей, а есть – те, что допустимы в
школе. Это все – не одно и то же. Задача школьного мероприятия – не
предоставить школьникам такие развлечения, какие они только хотят (этим
могут заняться родители в семейном кругу), а приучать детей к такому
времяпровождению, чтобы они умели получать удовольствие не только от
«корпоративов» с большим количеством спиртного и «пикантными». Надо
понимать, что боулинг с баром – для команды приятелей вне школы, а
викторина «Что? Где? Когда?» - для школьного праздника. (И не надо
заранее говорить, что викторина – это неинтересно, - особенно, если у
вас таких викторин никогда не было. Надо ставить себе задачей делать
максимально интересные культурные школьные мероприятия.) Надо понимать, что школа должна пропагандировать чтение – несмотря на то, что оно не нравится детям, а не социальные сети. Семьи,
в которых не допускают развлечения посредством «Комеди-клаба», не
должны быть поставлены в такие условия, что ребенка неприятно отпускать
на вечеринку в школу (или в школу вообще). На это должны существовать и
соблюдаться правила, чтобы нарушающие их учителя несли ответственность,
не говоря уже о делегировании решений по поводу внешкольных мероприятий
малограмотным родителям. На переменах в школе включают телевизор,
чтобы дети не шалили. На продленке - телевизор, в фойе школы включен
телевизор – ребенка я забираю с блуждающими глазами и впечатлениями от
второсортных мультиков. На продленке работает телевизор, перед ним сидят
дети и играют в свои приставки и телефоны. Это что за школа? Как можно
здесь ребенка оставить? (Между прочим – школа городского подчинения,
должна была бы быть примером.) Прихожу забирать ребенка с последнего
урока – он раньше времени закончил работу и сидит на задней парте играет
в чужой телефон на уроке, учительница видит, ей дела нету, лишь бы не
мешал. 11) Отсутствие контроля за учителями. Действительно, учителя
превратились в обслуживающий персонал, а не в наставников. Собственные
дети сидят за электронными играми часам, книжек не читают, в школах не
блещут – вот такое и представление у учительницы о нормальном ребенке.
Она сама звезд с неба не хватает, училась в очень средней школе и некому
ей указать, что вот в этой школе, в той, которой она работает, дети в
10 лет повально читали Шерлока Холмса и Жюля Верна. Она сама «Детей
капитана Гранта» не читала и до конца дочитать не в состоянии. Она
подсела на картиночки в компьютере, тетрадки забывает проверить, про
олимпиады забывает объявить – зато презентация в пауэрпойнт новую всю
ночь стряпала, там фотографии медведей и занимательная информация, что
медведь спит зимой (для третьеклассников). Зато она добилась того, что
надпись плавно появляется. В хорошей школе – не уверена, что такая
учительница должна существовать – но если она существует (учитывая, что
учителя младших классов – это учительский колледж, а вовсе не высшее
образование) – должны быть правила, так чтобы ученики не страдали от
уровня развития или трудовой расслабленности учителей. Должны
периодически присутствовать на уроках проверяющие, должна быть
ответственность за мобильные телефоны, работающие посреди урока у
половины класса (не говоря, об электронных играх на уроке), за бедлам в
раздевалке, за потерянные тетради. 12) Материальный вопрос. Повышение зарплаты учителям в Москве
снизило, а не повысило качество педагогического состава: работа стала
привлекательной. Теперь возможные бухгалтеры, секретари, менеджеры
торговых залов рассматривают учительскую стезю как приемлемый вариант – а
это уже совсем новый контингент. В сочетании с педагогическими
колледжами вместо педвуза (3 года – и ты учитель начальных классов, да
еще и с углубленной подготовкой в области английского языка или
информатики! – причем, отнюдь не факт, что в аттестате стоят одни
хорошие отметки) получаем на учительском месте стандартную вчерашнюю
троечницу, девушку из «Контактов», которая при рабочем дне в полтора
раза короче, чем средний по стране, и при отпуске в два с половиной раза
длиннее, чем средний, получает доплаты за кружки и дополнительные,
подарки от родителей, а также полное отсутствие контроля от
администрации и отдела образования. Возможность распоряжаться
финансами мгновенно превратила большую часть директоров в воров и
взяточников, набирающих параллелей в два раза больше того количества, на
которое рассчитана школа, вводящих невероятные платные кружки и
занятия, заслоняющихся от родителей охранниками и секретаршами,
повязанных криминальными связями с собственными учителями и вышестоящими
работниками департамента. * * * Так что признаю, поводу для ностальгии действительно имеются. Когда
я, маленькая, пошла в школы в пределах получаса езды от дома находились
три специализированные «английские» школы. Поначалу меня отдали в
«простую» школу во дворе, но программа оказалась для меня слишком легкой
и я много хулиганила. Учителя (спасибо им!) проблему в моим поведением
не замалчивали (в 6 лет, не делаю скидку на «деточку») и родители
перевели меня в одну из «английских» школ (в Кузьминках), где хулиганить
было некогда, а пришлось догонять класс (в основном – по математике,
никакого английского в первом классе тогда не было). Два последних года я
училась в другой «английской» школе (в Перово) - из 50 выпускников
восемнадцать поступили в МГУ. Что с моими детьми? Школа во дворе как вариант отпадает – благодаря
близости Выхинского рынка (надеюсь, всем все понятно). Старшей дочери
приходится ездить в гимназию через всю Москву на Ленинские горы.
Младшего вожу в свою бывшую школу в Перово – вернее, в то, что от нее
осталось: ни дисциплины, ни приличий, ни внеклассной работы, программа –
еще непритязательнее, чем в «дворовой» школе возле Выхинского рынка,
каждого класса – по 4 параллели вместо двух, - всё, лишь бы были
довольны клиенты (домохозяйки с 2-3 джипами на семью и турецким пляжем в
каникулы, о котором рассказывают у школы подругам каждый день до нового
пляжа). Я ездила в другую свою старую школу («английская» в Кузьминках),
разговаривала с родителями – всё то же самое, что я написала про
предыдущую школу. Родительский контингент только поумнее. Так что, имея на одной ладони школу нашего детства, а на другой
откровенный геноцид – не то что талантливых или способных! – а просто
трудоспособных, подконтрольных детей с книжкой вместо игровой приставки в
ранце, вполне объяснимо поддаться ностальгии. Montague
|